Так уж случилось, что Одесская нефтегавань стала своеобразным театром действий, в котором состоялось начало моей трудовой деятельности.  После нескольких рейсов на буксире «Сарыч» я перевёлся  учеником машиниста на портовый буксир "Кузнец”, для того, чтобы уделять больше времени учёбе в мореходке. «Кузнец» был портовым буксиром и в рейсы не ходил. И, хотя я учился на судоводительском факультете, но  паровая машина тройного расширения пара, которая была установлена на буксире мне понравилась. Цилиндры, коленчатый вал, шатуны, ползуны - крейцкопфы, эксцентриковые тяги, реверсная кулиса – всё находится на виду, работает сравнительно тихо, лишь лёгкое шипение пара, пробивающегося в некоторых местах уплотнительных сальников. Ходи себе с маслёнкой и смазывай трущиеся узлы, да за давлением пара поглядывай на манометры. Эта, неведомая мне доселе техника настолько увлекла меня, что я даже забыл про капитанский мостик, на котором не раз представлял себя,начитавшись Жюля Верна и Джека Лондона. А какое удовольствие я испытывал, когда мне приходилось управлять паровой машиной самостоятельно. При поступлении команды на телеграф /ди-линь/, первым делом необходимо сразу ответить и перевести стрелку телеграфа на соответствующее деление /ди-линь/. Затем вентилем открыть или прикрыть подачу пара на цилиндры до величины, соответствующей определённым оборотам коленвала; при изменении реверса – открыть пар на реверс-кулиссу и толкнуть рукой колесо маховика и не прозевать момент закрытия пара, чтобы не перескочить нужный реверс, - страшно интересно.  М/б «Кузнец» был закреплён за нефтегаванью и выполнял функции буксира-кантовщика при  швартовых операциях приходящих и уходящих танкеров. Команда на буксире подобралась "оторви и выбрось”- как говорят в Одессе. Первым необычным впечатлением для меня, когда я спустился в машинное отделение было то, что вахтенный механик гасил сигаретные окурки в ведре, заполненном соляркой, несмотря на то, что везде были предупреждающие таблички «Не курить». И, глядя в мои округлившиеся удивлением глаза снисходительно пояснил – «Не бойся, соляр не загорится, можешь курить».  Вместо того, чтобы изучать машину и приобретать практические навыки в работе на ней, мне приходилось то и дело бегать за водкой в ближайший гастроном на ул. Московской по поручению старших товарищей. Умеренные пьянки носили регулярный характер. Во время потребления спиртного неразлучные друзья-приятели, машинисты Вася и Миша рассказывали весёлые истории из своих морских и береговых похождений. Наш боцман, по кличке «Шалун», прозванный так за недвусмысленную татуировку на одном интимном месте, добавлял "жару” в эти росказни, а мы, с ещё одним учеником-машиниста Лёшиком хохотали с опаской, что наши животы разойдутся от смеха. Однажды, после очередной пьянки, наш буксир принимал участие в перешвартовке лихтера «Ульяновск».   Мы с Лёшиком и боцманом наблюдали за швартовыми манёврами c палубы. В машинном отделении остался только машинист Вася, который умел и мог выполнять команды машинного телеграфа, если бы не был выпивши. Но так получилось, что в ожидании команд с мостика, он присел на раскладной стульчик возле пульта управления и уснул. Ситуация развивалась таким образом, что наш буксир сближался перпендикулярно лихтеру, который стоял лагом к причалу. Необходимо было срочно дать задний ход, чтобы остановиться и подать буксирный конец. Штурман подал команду  малый назад ; ответа не последовало ; дал средний, а затем и самый полный назад, но всё с тем же результатом – телеграф не отвечал. Тогда он начал кричать в переговорную трубу, но в ответ - тишина. Очаянная попытка положить руль на борт, чтобы перевести прямой удар на скользящий  была запоздалой. Я услыхал только, как боцман закричал : "Держись !!!”, после чего  наш буксир врезался в лихтер и разрубил своим форштевнем ширстрековый пояс лихтера, нанеся ему пробоину длиной в полтора метра. От удара, - на камбузе макароны по флотски, которые готовил повар на обед, застелили палубу камбуза белым скользким ковром ; компот, который повар выставил на наружную палубу – охладиться, разлился сладкой и липкой рекой. Когда спустились в машинное отделение, то увидели спящего машиниста, который от удара свалился на плиты вместе с табуреткой и продолжал спокойно спать. Тут начался, конечно шум, гам, беготня ; доложили диспетчеру, а тот – капитану-наставнику портофлота. Хорошо ещё что лихтер был без груза и в море не вылились нефтепродукты. Но надо было что-то делать, не мог же  старший механик оправдаться тем, что авария произошла из-за пьянки. Поэтому «дед» срочно спустился в машинное отделение и порвал тросик машинного телеграфа с тем, чтобы списать вину на техническую поломку.

История вторая :  Дед

 Наш старший механик или "дед, дедушка” – так его ещё называли члены экипажа буксира – личность довольно незаурядная. Высокого роста, тучный, с огромным животом , на кривых ногах и вечно багровой физиономией, - он являл собой характерный, доходящий до карикатурного, образ морского волка прежних времён. Флотская фуражка с козырьком и крабом, обтянутая нейлоновой тканью придавала ещё большей крутизны его крючковатому носу, который на фоне мясистых и толстых щёк придавал ему некоторую схожесть с совой. Из-за  лишнего веса дед редко спускался в машину, но, когда пыхтя и отдуваясь, он всё же оказывался там, то подвергал разносу всех, кто попадался под руку. "Вы что, - удушить мне машину задумали”- орал дед, перемежая слова отборным матом, глядя на то, что машинисты прикрыли световые люки машинного капа, чтобы дождь не капал сверху. Все бросались срочно открывать люки, а через пару часов, проходя по палубе и глядя на открытые люки кричал сверху : "Вы, что простудить мне машину хотите. Лишу премии всех до единого!!!” Ходили слухи, что во время оккупации он содрудничал с румынами и после освобождения Одессы был судим  Советскими властями и приговорён к расстрелу. Верховный суд удовлетворил его прошение о помиловании и растрел ему заменили на 25 лет тюрьмы. Отсидев 7 лет дед по какой – то там амнистии был выпущен на свободу, затем окончил «коридорные» курсы механиков и работал в каботаже . Продвинулся  до должности старшего механика и, однажды, его даже снимали для какой-то документальной киноленты ; была одно время такая мода – создавать идолов, передовиков производства.  Самой сильной страстью деда, после еды и выпивки была страсть к деньгам. Ну не мог он без боли в сердце и грусти в глазах расставаться с хрустящими и пёстрыми денежными знаками. В дни зарплат «дед» отправлялся в кассу портофлота и получал деньги на всю машинную команду, но раставаться с ними не спешил, ведь заклеенные ленточками, ровные пачки купюр так приятно смотрелись в его огромном, как он сам портфеле. Не отдавал он деньги и утром, когда происходила смена вахт. Бурча что – то невразумительное себе под нос, дед покидал борт судна и шёл, как медведь, неуклюже переваливаясь на своих кривых ногах. А все сменившиеся машинисты и механики, не получившие зарплату тащились за дедом гурьбой, время от времени повторяя : "Дедушка, ну отдайте пожалуйста наши деньги”.  Так мы тянулись за ним до Городского сада (дед жил рядом). Наконец,  до деда доходило, что затягивать расставание с купюрами дальше невозможно – он садился на скамейку и, чуть ли не со слезами на глазах открывал портфель и отдавал команде причитающуюся зарплату, повторяя : "Нате, берите, грабьте, всё вам мало”…

История третья : Швартовый бот

В конце шестидесятых, в нефтегавани было пять причалов, оборудованных для приёма наливных судов ; в последующие годы были построены ещё два для крупнотоннажных танкеров : шестой причал – в сторону зернового элеватора и причал с внешней стороны нефтегавани.  Причалы для танкерного флота строят таким образом, чтобы причальная часть, куда подводятся грузовые трубопроводы выступала от общей береговой линии. Таким образом, когда танкер подводят к причалу – его прижимают средней погрузочной частью к причалу, в то время, как носовая и кормовая части к причалу уже не прилегают и остаются на выносе. Чтобы подать продольные швартовы на берег, в нефтегавани работали несколько швартовых ботов : ш/б 5; ш/б 3 и ш/б 2. Швартовый бот представлял собой стальную моторную лодку, обшитую деревом. Небольшая, полуоткрытая рубка была смещена к носу, а кормовая часть была свободна, чтобы на неё можно было укладывать бухтой продольный швартов и доставлять его на береговую пушку. Чтобы принять швартовый канат, швартовый бот должен был подходить под самый штевень оконечности танкера. Однажды, дело было летом, когда швартовый бот крутился по носу танкера, готовясь принять швартов, на танкере неожиданно отдали якорь. Пятитонная железяка упала на корму швартового бота и, в мгновение ока, увлекла его на десятиметровую глубину. Так как бот ушёл на дно кормой, - то лобовое стекло рубки бота превратилось для швартовщика в крышу, но  ему удалось разбить его головой, выбраться наружу и всплыть без посторонней помощи, избавив от крупных судебных разбирательств тех, кто отдал команду - отдать якорь…

История четвёртая : Экзамен

Моё горе-обучение на буксире Кузнец подошло к концу и мы – будущие специалисты – "профессионалы” собрались на Таможенной площади, возле управления порта, где тогда находился учебно-курсовой комбинат, для сдачи экзаменов. Дед, который представлял на экзамене группу учеников машинистов и мотористов, вышел из помещения, где находилась экзаменационная комиссия и собрал со всех испытуемых по 5 рублей (бутылка водки в те времена стоила 2р.87к.) и нас стали по одному приглашать на испытание. Помню только, что члены комиссии задавали вопросы на посторонние темы ; экзамены быстро окончились, нам велели прийти на следующий день за удостоверениями и вся комиссия полным составом отправилась отмечать нашу благополучную сдачу в «Восточную кухню», что на ул. Жуковского.

           На следующий день, когда я получил корочки, - то заметил, что секретарь по ошибке написала мне, что я – моторист 2го класса. Машинист в то время была отживающая профессия на флоте и, машинально, мне записали, что я моторист. Когда я обратился к секретарше с этим недоразумением она, пожимая плечами, с видом заговорщика мне сказала : "Слушайте меня сюда, ну зачем вам этот хипиш, - оно вам надо, оставайтесь мотористом, вам же лучше ; да и «корочек» лишних у меня нет.”  И я с ней согласился. После, на протяжении всей моей трудовой жизни мне довелось сдавать  множество экзаменов и получать кучу всяких удостоверений, дипломов и сертификатов, но те – мои первые «корочки» запомнились навсегда…

История пятая : В ледовой обстановке

 Я работал моторист-матросом на лоцманском катере "Лоцман Клименко”, который ещё значился, как лоцбот 21. Этот лоцбот тоже обслуживал нефтегавань. Мы доставляли лоцманов нефтегавани на танкера, приходившие в гавань и снимали их, где-то в районе Воронцовского маяка после того, как лоцманы заканчивали работу по выводу судна из порта. Перед тем, как отправиться на борт уходящего танкера, если это случалось ночью, лоцманы предупреждали нас о предстоящей работе, чтобы мы не проспали и сняли их вовремя. В мою обязанность входило – наблюдать внимательно за танкером и, когда начнётся отшвартовка – запустить дизель лоцбота и разбудить штурмана – механика, если он не вскакивал сам, сбросить собственные швартовы и следовать за уходящим судном, для снятия лоцмана. 

               Бывало сидишь, всматриваешься в запотевший иллюминатор, а танкер всё на месте ; глаза слипаются, хочется спать и только лишь сомкнёшь их  на минутку, откроешь, - а танкера уже нет не то что у причала, но и в пределах нефтегавани. И начинается свистопляска : лоцман кричит караул по радио диспетчеру, танкер подаёт гудки, прибегает диспетчер и орёт на меня и на ничего не соображающего после сна штурмана-механика. И мы мчимся полным ходом за танкером, чтобы исправить мою промашку.

         Одной суровой зимой, когда гавани порта забила ледовая каша, мы готовились снять лоцмана после отхода танкера. Работал прижимной ветер и буксир Кузнец никак не мог оторвать судно от причала. Лоцман по радио попросил нас, чтобы мы поработали на отжим с тем, чтобы отвести нос судна на выход. Швартовщики беспечно сбросили продольные швартовы на кашу из льда. Мы упёрлись в скулу танкера и работали на полные обороты дизеля, какие только можно было развить при такой нагрузке и не заметили, как один из продольных швартовов ушёл нам под корму и намотался на винт. Лоцбот резко дёрнулся и двигатель заглох ; из машинного отделения потянуло характерным запахом  горелого фюрадо и мы поняли, что сгорели фрикционные диски. Тем временем, танкер уже развернулся на выходной канал, дал ход и намотанным на винт швартовом потащил нас с собой на выход. Лоцмана снял уже другой лоцбот, «Лоцман Алексеев», который пришлось вызывать с первого причала порта. Я перерубил надраенный как струна швартов, чтобы не задерживать танкер, и мы остались недвижимыми в ледяной каше  на фарватере проходного канала нефтегавани, откуда нас забрал через некоторое время маленький буксирчик «Гроза»  и доставил к плавмастерским для ремонта…

История шестая : В дальнее плавание

 Нечто похожее произошло на буксире Кузнец, ещё когда я учился там на машиниста. В паузах между работами, мы швартовались в нефтегавани к любому свободному причалу. Но когда все причалы были заняты танкерами или бункеровщиками – мы отдавали якорь посреди нефтегавани и стояли так, коротая время за рыбной ловлей, отлавливая бычков с характерным запахом нефтепродуктов, либо за шахматными баталиями, которые приобрели с некоторых пор формы повальной эпидемии. Не помню уже, как всё началось ; по моему проходил известный скандальный на весь мир матч за мировую шахматную корону между А.Карповым и Б.Фишером. Но почти все члены команды начали играть в шахматы, естественно, когда не было денег на бутылку, или не было возможности за ней сгонять. А те, которые не играли – с интересом наблюдали за общим психозом и азартом, который возникал во время игр. Самым сильным и азартным игроком выявился боцман – Шалун, который, в игровом кураже запустил в упадок все палубные работы по судну. Капитан буксира "Капитуся”, так  его называли почти все за покладистый характер, был страшно недоволен и, так как  он не был захвачен повальным увлечением, -незаметно подкрадывался к играющим, выхватывл доску и выбрасывал за борт. Благо шахматы были деревянные, не тонули и мы каждый раз снова вылавливали их из воды и возобновляли баталии. Чтобы оградиться от Капитуси, мы стали выставлять караул, но Капитуся оказывался хитрее и во время игры, когда болельщики обступали плотным кольцом игроков, - объявлял звонком какую-нибудь тревогу и, когда все спешили согласно расписанию по своим местам, - он хватал доску с шахматами и снова выбрасывал их за борт. Он даже подбивал деда, чтобы тот спалил шахматы в топке котла, но, к счастью, наш котёл был на жидком топливе и конструктивно отсутствовала топка, которая установлена на котлах, работающих на угле.  Некоторые фигуры и пешки постепенно терялись безвозвратно и мы заменяли их гайками и болтами и скоро шахматная доска превратилась в обширный набор метизов.

           В те времена, когда буксиров – кантовщиков не хватало, не только в нефтегавани, но и  по всему порту применялась практика отдачи якоря при швартовке к причалу. Так получилось, что наш якорь с якорной цепью перехлестнулся с якорем и цепью одного из стоящих у причала танкеров. Когда этот танкер, выбирая свой якорь начал движение на выход, чтобы освободить место другому судну, то наш якорь ещё больше запутался и танкер потянул нас за собой на выход. Он дотащил нас до дальнего рейда, в 64-ю якорную стоянку; погода к тому моменту испортилась и нас стало бить волнением о борт танкера. Некоторые члены нашей команды, с видом знатоков начали анализировать ситуацию и делали неутешительные заключения. Что мол до Гибралтара мы продержимся, а когда выйдем в Атлантику, то нас разобьёт в щепки. Я понимал, что это шутки, но моё богатое воображение рисовало самые необычные романтические приключения. Ведь откуда мне, семнадцатилетнему юнцу, тогда было знать, что Гибралтар и Атлантика окажутся самыми близкими местами в моей дальнейшей полосатой судьбе…

От автора:  Уважаемые читатели, я умышленно не называл фамилий описанных выше героев, ведь многих уже давно нет в живых, но достоверность этих мини-историй я вам гарантирую и, надеюсь, что они напомнили вам некоторые забавные эпизоды из вашей морской практики и вызвали вашу лёгкую улыбку…